Восточная перспектива
Страница 2

Во-вторых, фундаментальная особенность советской системы в плане ее организации состояла в том, что все в ней подчинялось политике, что политика сводилась к "построению социализма" и что решение этой всемирно-исторической задачи являлось монополией партии, которая сама себя на эту роль назначила. Конкретно это означает, что управление государством, экономика, культура и даже частная жизнь являлись объектом непосредственного контроля со стороны партии. Это достигалось с помощью иерарахической системы управления обществом сверху донизу партийными ячейками, замкнутой системы партийной "номенклатуры", назначавшейся на руководящие посты во всех ключевых областях, и постоянного потока агитпропа, призванного регулировать ситуацию в стране в целом. Короче говоря, советское общество было тотальным, или тоталитарным обществом, где все организационно контролировалось вездесущей партией-государством, его планом и его полицией. Конечно, такой абсолютный контроль на деле не осуществлялся никогда, даже в худшие сталинские годы. Тем не менее, с самого начала партийной диктатуры системы постоянно стремилась к установлению именно такого контроля, и подобный тотальный порядок повсеместно являлся идеалом коммунизма. Иными словами, система имела свою сущность, логику, или, если угодно, "генетический код", который всегда в ней присутствует и проявляется независимо от того, сколь сильно варьировались эмпирические и исторические случайности, определявшиеся условиями места и времени25.

Но эта сущность, или логика коммунизма отнюдь не была статичной в своих конкретных проявлениях. Система имела свою историю, свой жизненный путь с его началом, серединой и, как мы теперь знаем, концом. Хотя ее генетический код оставался неизменным, он раскрывал свой потенциал лишь поэтапно, с течением времени. Степень же приближения системы к обладанию тотальным контролем над обществом зависела от конкретной исторической стадии, на которой она находилась в каждый данный момент.

Итак, западные критики тоталитарной модели не имеют абсолютно никаких оснований утверждать, что хотя советская система, возможно, и была тоталитарной при Сталине, она эволюционировала в обычный авторитаризм при Брежневе, поскольку уровни террора и партийно-государственного контроля уменьшились. Такое снижение, конечно, имело место, и для людей, вынужденных жить в коммунистических странах, это изменение имело большое практическое значение. И все же западные критики тоталитарной модели приняли это количественное изменение за качественное.

Сущность системы оставалась прежней, хотя ее мускулы и воля начали атрофироваться Все функциональные учреждения, от фабрики до школы, по-прежнему подчинялись партии-государству, и при таких обстоятельствах "институциональный плюрализм", как и раньше, ограничивался непосредственными, функциональными вопросами. В последние брежневские годы мы имели дело, по выражению А. Михника, с "тоталитаризмом с выбитыми зубами", а отнюдь не с "нормальным" обществом, в создании которого видели свою конечную цель восточно-европейские диссиденты. Этим и предопределился резкий разрыв в Восточной Европе в 1989 г. и его несколько менее радикальное повторение в СССР в 1991 г. Согласно "la these de la revolution" (теории революции), только после этих прорывов стало возможно движение от реформированного коммунизма (сколь прогрессивным бы он ни был) к подлинному исходу из системы.

На этом необходимо настаивать, так как то, что должно быть самоочевидным в связи с концом коммунизма, иногда оспаривается в форме посмертного продолжения ревизионистской линии. Одним из последствий "la these de complot" (теории заговора) и преуменьшения значения прорыва в августе 1991 г. стала вера в то, что перестройка в действительности была переходом России к демократии. Утверждается, что Горбачев разрешил гласность, а также завел парламент и выборы, и что эти реформы стали возможными благодаря прежним успехам советского режима в деле индустриализации, урбанизации и народного образования. Такая точка зрения явно ведет свою родословную от трудов М. Левина, чья концепция была суммирована в его "Феномене Горбачева" (1988 г.): несмотря на все общепризнанные ужасы коммунистической истории, системой был создан потенциал самотрансформации. И следовательно, переход России к демократии был не революционным, а эволюционным процессом.

Страницы: 1 2 3

Реформы в области просвещения, здравоохранения, культуры и быта
Изменения, происходящие в иранской экономике, появление новых, современных отраслей промышленности, попытки вывести сельское хозяйство из упадка путем земельной реформы и внедрения в сельскохозяйственное производство машин и современных методов - все это выдвигало перед страной новые задачи. Эти задачи невозможно было решить без повышен ...

Экономика
Начнем с основ, или с того, что Аристотель назвал управлением домашним хозяйством (та ойкомия), что Маркс позднее определил как базис (в противоположность надстройке), и что в современных языках известно как экономика. В случае с советской экономикой (1920 -середина 1940-х гг.) имела место долгая история дообщественно-научного, полуидео ...

 Заключение
Приступая к данной работе, автор, как сказано в предисловии, ставил своей целью воссоздание общеполитической обстановки в Южной Маньчжурии и на Корейском полуострове во II в. до н. э.— IV в. н. э., в частности освещение истории создания и разрушения ханьской колониальной системы в данном регионе и одновременно происходившего процесса ко ...