Жизненный уровень населения характеризовали заработная плата и розничные цены на продукты питания и бытовые промышленные товары. После войны перед отменой карточной системы распределения розничные цены по сравнению с 1940 годом возросли в среднем в 3 раза: на продовольствие в 3,6 раза, на промышленные товары – в 2,2 раза. Заработная плата же у рабочих и служащих за эти годы увеличилась лишь в 1,5 раза. Средняя заработная плата по народному хозяйству составляла в 1940 году – 33 рубля, в 1945 году – 43,4 рубля, в 1948 году – 48 рублей, в 1950 – 64 рубля в месяц, из которых необходимо было вычесть сумму на подписку по государственным займам. [14, с. 334] Таким образом, изобилие в магазинах продовольствия, товаров широкого потребления и даже предметов роскоши (золото, меха) было следствием низкой покупательской способности основной массы населения. https://texkom.ru где запчасти для иномарок.
Тяжелое положение после войны было с жилищным фондом, восстановление и строительство которого велось одновременно и совместно с промышленным строительством. Если в 1940 году в среднем на душу населения приходилось 6,7 кв. м., то в 1950 году – 7 кв. м., и все же многие жили в подвалах, а основная часть населения – в коммунальных квартирах. [14, с. 335]
Таким образом, жизненный уровень населения был еще далек от нормального состояния, так как большинство инвестиций государства шли в тяжелую промышленность, оборону и интернациональную помощь.
В 1946 году была развернута кампания по восстановлению несколько ослабленного во время войны контроля за интеллектуальной жизнью страны. Интеллигенция надеялась, что тенденции, наметившиеся в годы войны, получат дальнейшее развитие в мирное время. Однако надежды либеральных сил были быстро развеяны.
В 1946 году власти развернули широкое наступление против любого проявления интеллектуального творчества, где обнаруживались так называемые «заграничное влияние», «западное упадничество», «мелкобуржуазный индивидуализм» и «искусство для искусства». Идеологическое руководство этой кампанией осуществлял Жданов с таким рвением, что она была окрещена ее жертвами ждановщиной, и продолжалась вплоть до 1953 года с особой жестокостью.
Если причины, по которым интеллигенция «прибиралась к рукам», были понятны в условиях, когда власти взяли курс на всемерное восхваление Сталин, на окончательное создание культа личности о нем, то объяснение выбора конкретного момента для развертывания борьбы с интеллигенцией вызывает определенные затруднения. Скорее всего, экономический кризис и голод в 1946 году подтолкнули власти к решению заставить интеллигенцию молчать.
Первым признаком изменения в духовном климате общества было решение о создании 1 августа 1946 года нового журнала «Партийная жизнь», призванного контролировать развитие интеллектуально, научной и художественной жизни, отмеченное со времени победы «идеологической вялостью, появлением новых идей и иностранных влиянии, подрывающих дух коммунизма».
Новый еженедельник «Культура и жизнь» получил задание проверить, действительно ли наука, литература, искусство, кино, радио, музыка, пресса, музейное дело «поставлены на службу коммунистического воспитания масс». В конце 1946 года «Культура и жизнь» начала кампанию против «декадентских тенденций» в театре и потребовала исключить из репертуара все пьесы зарубежных драматургов.
Несколько месяцев спустя ждановщина затронула музыку – сферу, которой она до этого не касалась. Острой критике подверглись композиторы, «придерживающиеся формалистического, антинародного направления»: Прокофьев, Шостакович, Хачатурян, Мясковский и другие, которые «снизили высокую общественную роль музыки и сузили ее значение, ограничив его удовлетворением извращенных вкусов эстетствующих индивидуалистов». Кампания велась в течение всего 1948 года с большой решимостью, и почти все интеллектуалы и деятели искусства были осуждены, исключены из творческих организаций и вынуждены были прекратить свою творческую деятельность.
Идеологический контроль был распространен на все сферы духовной жизни. Столь же уверенно, как в истории и философии, партия выступала как законодатель и в языкознании, биологии и математике, осуждая некоторые науки как «буржуазные» и запрещая заниматься ими. Такая участь постигла волновую математику, кибернетику и психоанализ, квантовую физику, генетику, теорию невероятностей, статистический анализ в социологии и т.д.