Несмотря на хаотическое состояние мирового хозяйства, боливийское правительство продолжало поддерживать золотой курс свободно конвертируемого боливиано. Золотой запас страны сократился с июля 1929 г. по сентябрь 1931 г. на 57%. Утечка капитала поставила страну на грань банкротства. Только 23 сентября 1931 г. конференция латиноамериканских банков в Лиме, в которой принимала участие Боливия, постановила ввести принудительный обменный курс национальных валют с тем, чтобы прекратить вывоз капитала из стран региона.

Кризис драматически отразился на государственных финансах. Доходы от налогов на экспорт минералов снизились по сравнению с 1929 г. вдвое в 1930 г. и вчетверо в 1931 г. Кризис в оловодобывающей промышленности уменьшил поступления валюты в страну, что сократило возможности импорта продовольствия. В результате подскочили цены на продукты питания. В городах разорялась основная масса мелких собственников и предпринимателей.

Экономический кризис имел большие социальные последствия. 17 марта 1930 г. по требованию «баронов олова» правительство санкционировало массовые увольнения на рудниках. Только на предприятиях Патиньо количество занятых сократилось с 6.688 человек в 1929 г. до 2.064 — в 1932 г. Социальное брожение, недовольство правящими кругами охватило самые широкие слои общества.

Одной из ярких черт развития Боливии второй половины 30-х годов стала масштабная урбанизация. После войны в Чако (19321935 гг.) города наводнили демобилизованные солдаты и их семьи, в основном метисы, жители маленьких провинциальных городков, и крестьяне индейцы. Население Ла-Паса и Кочабамбы за один, 1936 год увеличилось на 30%. Вместе с тем спрос нового городского населения на предметы легкой и пищевой промышленности способствовал значительному росту производства в этих отраслях. Так, в Ла-Пасе в 1935 г. было 35 крупных и средних предприятий, а в 1945 г. — уже 173, на которых работало 7.890 человек. 69% всех этих предприятий относились к легкой и пищевой промышленности. Та же картина наблюдалась и в Кочабамбе, где в 30-40-е годы возникло 37 новых промышленных предприятий, большинство которых потребляло сырье местной сельской округи. В Кочабамбе в 1938 г. предприниматели основали промышленную палату, ставшую рупором местной буржуазии.

Урбанизация привела к появлению новых социальных групп городского населения, активно включившихся в политическую борьбу. Стала заметной фигура промышленного рабочего, ранее терявшегося в массе ремесленников. По данным на 1936 г. возросло число фабрично-заводских рабочих — до 5% экономически активного населения; временные и сезонные рабочие, составляли около 7%. В добывающей промышленности постоянно было занято около 2% экономически активного населения. Вместе с тем, эта отрасль давала более 20% ВВП страны. К 30-м годам резко сократилась доля ремесленного и кустарного производства: в этом секторе экономики было занято лишь 0,1% граждан.

Следует подчеркнуть, что именно после кризиса 30-х годов возникли целые новые отрасли, развивалась инфраструктура городов, что свидетельствовало о качественных изменениях структуры боливийского капитализма. Экономические перемены несли с собой серьезные социальные трансформации в обществе, в его структуре, и в первую очередь, в составе и природе средних слоев. По данным на 1936 г. городское население распределялось следующим образом: городские собственники — 2%, торговцы и банковские служащие 3%, лица свободных профессий — 1,5%, «непроизводительные классы» (в том числе и студенты) — 8%. Эти группы населения с некоторой долей приближения могут быть отнесены к средним слоям. В сумме они составляли около 15% населения страны и половину всех городских жителей. Именно эта категория граждан оказывала решающее влияние на социально-политическую жизнь в стране. К средним слоям по уровню дохода, а также по социальному поведению и ценностной ориентации примыкали «привилегированные», «образованные» рабочие, занятые на транспорте, в сфере связи — около 1% населения.

Многочисленными стали и новые средние слои, обслуживавшие экономические потребности современного города с его промышленностью и транспортной инфраструктурой. Именно начиная с 30-х годов можно говорить о преобладании «новых средних слоев», их численном перевесе и социальной инициативе, подавлявшей «старые», традиционные городские элиты. Показательно увеличение количества лиц свободных профессий, рост числа «новых профессионалов» и постепенное исчезновение традиционной образованной элиты, так называемых «докторав». Так, за полвека при значительном, более чем вдвое, приросте городского населения, число адвокатов, «законников», то есть «докторов», уменьшилось на 6%, священников на 50%, а вот прирост врачей составил 50%, инженеров 310%, а учителей — колоссальной цифры в 1.158%.