Ситуация обострилась после 5 декабря 1928 г., когда парагвайские подразделения захватили и сожгли боливийский форт Вангуардия. Перед лицом открытой агрессии Э. Силес отозвал посла из Асунсьона и принял решение нанести адекватный удар по парагвайскому форту Бокерон. Волна шовинизма захлестнула страну. Под аплодисменты шовинистически настроенной прессы, находившийся тогда в оппозиции Д.Саламанка требовал объявления войны, ибо был абсолютно уверен в превосходстве сил Боливии и в легкой победе. Э. Силес, напротив, был убежден в неспособности и неготовности страны вести войну в Чако. Судя по всему, Парагвай также ещё не был готов к открытому военному конфликту.
3 января 1929 г. Боливия и Парагвай подписали в Вашингтоне протокол об арбитраже и международной мирной конференции с приглашением США, Мексики, Колумбии, Уругвая и Кубы. По договоренностям сторон был восстановлен статус-кво, существовавший до нападения на Вангуардия. Э.Силес стремился сохранить мир во имя продолжения реформ и модернизации страны. Война, по мнению Э. Силеса, вела к национальной катастрофе. Его оппоненты, ястребы во главе с Д.Саламанкой, именно в войне видели лучший способ морально-политического укрепления государства. Победа в войне им была нужна для преодоления назревавшего общественного кризиса через демонстрацию моральной силы и эффективности правящей элиты.
Приход к власти в Ла-Пасе партии войны во главе с Д. Саламанкой перечеркнул всё дипломатические усилия предыдущих лет. Правящие круги как Боливии, так и Парагвая страдали комплексом неполноценности по отношению к своим более удачливым соседям, Чили и Аргентине, сумевшим нанести им военные поражения, масштабы и катастрофические последствия которых оказали огромное влияние на историческую память многих поколений вплоть до сегодняшнего дня. Победа в войне с соседями и союз с европейскими странами, с английским империализмом, являвшимся, по их мнению, гарантией экономического прогресса казались им секретом успеха этих стран. Побежденные, боливийцы и парагвайцы, стремились подражать победителям, развязав победоносную войну при поддержке империалистических государств, носителей европейского капитализма, образца, на который ориентировались латиноамериканские либералы. Победа в войне была бы своего рода оправданием их правления и верности идеологическим либеральным постулатам. Тяжелое внутреннее положение, кризис олигархического государства толкали правящие круги Боливии к легкой, победоносной войне, как им казалось, с более слабым противником. Для олигархии, для правящих кругов война с Парагваем должна была стать реваншем и за поражения Боливии в предыдущих конфликтах, могла отвести недовольство кризисом либеральной экономической модели. Победа в войне должна была доказать эффективность и жизнеспособность олигархического государства.
Шовинизм, военная истерия стали единственным способом достижения консенсуса в обществе, находящегося в глубоком экономическом и морально-политическом кризисе. Шовинистическая пропаганда захватила практически все вовлеченные в политику силу, в том числе и недавно оппозиционные Саламанке левые и националистические группы. Лишь небольшие анархистские организации, и находившиеся под их влиянием профсоюзы, как и до начала войны, вели пацифистскую, антивоенную пропаган1д4у6. Однако, широкой поддержки в обществе они не нашли. Против каких-либо мирных переговоров с Парагваем выступили все: «бароны олова», помещичья аристократия, средние слои.
Нефтяной вопрос в войне превратился в ключевой лишь с поражением Боливии. Левые, марксистские и националистические организации считали, что война между Боливией и Парагваем была вызвана борьбой за нефтеносные районы Гран Чако. Утверждалось, что за спиной Боливии стоит американская «Стандард Ойл». Хотя эта версия стала общим местом в марксистской, в том числе и советской, историографии, факт закулисного участия нефтяных компаний в развязывании войны не находит подтверждения и отвергается большинством современных историков. Возможно, Парагвай рассчитывал получить нефтедобывающие районы, уже освоенные боливийцами. Однако эта цель в войне стала обретать ре-альные черты лишь в конце кампании, когда отступившие боливийские войска подошли вплотную к местам нефтяных разработок. «Стандард Ойл» оставалась на удивление безучастной и нейтральной в разразившемся конфликте. Судя по всему, компания уже знала то, что боливийцы узнают лишь спустя много лет: в Чако нет запасов нефти, а уже открытые не столь значительны, как то представлялось политикам.
В мае 1931 г. Саламанка утвердил «План проникновения и военного занятия Чако», имевший целью упредить Парагвай и максимально продвинуться в Чако. Для финансирования этого плана правительство получило «патриотический» заем у Патиньо в 50 тысяч фунтов стерлингов. Практическое его осуществление несомненно вело к войне. Используя мелкий пограничный инцидент, в июле 1931 г. Саламанка разорвал отношения с Парагваем. Президент толкал страну к пропасти войны, не имея никаких стратегических целей и планов, не объясняя ни себе, ни народу её причин и задач. Надо было «просто выиграть войну», не зная ни географических, ни климатических особенностей района боевых действий, не имея малейшего представления о силе и возможностях противника. Более того, Саламанка не осознавал масштабов войны, ни способности самой Боливии выдержать её.