В колхозе «Карлагаш-Куак» Салимгареев арестовал колхозника Шайахметова за то, что тот возразил ему во время беседы. Арест был произведен в присутствии колхозников. Судом арестованный был оправдан.
«С первого дня своей работы в политотделе, - писал начальник политотдела Кальчанской МТС Днепропетровской области, - мой зам. по ОГПУ т. Зайцев сводит свою роль исключительно к арестам, превратил политотдел в камеру следствия, угрожает арестами колхозникам и работникам МТС. Попытка исправить его со стороны политотдела ни к чему не привела».
«Наломав немало дров» в сельском хозяйстве, политотделы выполнили возложенную на них задачу. В конце 1934 г. Пленум ЦК ВКП(б) принимает решение об упразднении политотделов МТС. Пройдет немногим более двух лет и многие из тех, кто проводил чистку колхозов и МТС, сами подвергнутся чистке, пополнив число жертв «Большого террора» 1937 г.
«Большой террор» 1937 года.
Особенность сталинской репрессивной политики в деревне в 1935-1937 гг. заключалась в том, что она проводилась под аккомпанемент речей об укреплении колхозной и советской демократии. Это было связано с принятием Примерного Устава сельскохозяйственной артели (февраль 1935 г.) и Конституции СССР (декабрь 1936 г.). Оба эти документа декларировали основные демократические права колхозников и граждан страны.
Роковые последствия для советского общества имело выступление Сталина на февральско-мартовском (1937 г.) Пленуме ЦК ВКП(б). Пленум, с одной стороны, принял решение, направленное на развертывание партийной демократии, осудив такие нарушения демократии как несоблюдение сроков выборов парторганов, практику кооптации и т.д. С другой стороны, он призвал к широкому развитию критики и самокритики, что в условиях того времени вылилось в массовое шельмование и избиение кадров. Для этого была дана новая идеологическая установка. Свою «теорию тихой сапы» 1933 г., предназначенную для колхозного употребления, Сталин поднял на более высокий уровень - «Об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму». Тем самым Сталин, в который уже раз, пытался свалить собственные провалы в хозяйственном строительстве на «вредителей» и заодно устранить своих политических противников, объявив их «шпионами» и «контрреволюционерами», «реставраторами капитализма». Под колеса сталинской репрессивной машины попали и «левые» (Зиновьев, Каменев и др.) и «правые» (Бухарин, Рыков и др.), а также множество партийных, советских, хозяйственных, военных кадров, интеллигенции, вполне лояльных к Сталину и проводимой им политике. Таким был общий фон, на котором разворачивались репрессии против крестьянства в 1935-1937 гг.
О том, что в колхозах сплошь нарушались элементарные права колхозников, свидетельствуют многочисленные факты.
В одном из колхозов Мегатнянской МТС (Днепропетровская область) пала лошадь. Правление колхоза обвинило колхозника Дрозда во вредительском уходе за лошадьми, постановило исключить из колхоза и отдать под суд. Ветфельдшер, пришедший вскрыть павшую лошадь, набросился на него с угрозой. Между тем вскрытие показало, что лошадь была больна и у нее болезнь совершенно разрушила легкие. Колхозник Дрозд покушался на самоубийство.
В колхозе «Коммунар» Гуляйпольской МТС (Днепропетровская область) лучшая колхозница комсомолка Тимофеева Нина была доведена до самоубийства бригадиром, который оштрафовал ее на 25 трудодней за то, что она всего два раза не вышла на работу по уважительной причине. Бригадир и председатель колхоза Чучко, которые были непосредственными виновниками самоубийства колхозницы были отданы под суд.